Нужно ли исполнять решения международных судов? Сергей Пашин в эфире "Эхо Москвы"
Т.Фельгенгауэр ― Здравствуйте, программа «Клинч», спор, ограниченный лишь секундомером и корректностью формулировок. Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, добрый вечер. Расскажу, о чем сегодня спорим. Президент Владимир Путин, подписал закон, вносящий поправки – федеральный закон о Конституционном суде. Согласно этому документу, КС разрешается признавать неисполнимыми решения международных судов и в первую очередь, Европейского суда по правам человека – в случае их противоречия российской конституции.
Уже некоторое время обсуждается этот закон, потому что сначала в Госдуме он появился, Совет Федерации прошел довольно лихо. Теперь закон подписан президентом.
Ну, что касается ЕСПЧ, думаю, что для наших слушателей и для граждан Российской Федерации, этот суд близкий – много жалоб от России, его юрисдикция, напомню, распространяется на Россию с мая 1998 года, в общем, не так давно. Тем не менее, за эти 17 лет мы многое пережили вместе.
По статистике последних нескольких лет — это Данные Минюста – в 201 году россияне обращались в Страсбург, и там было 40 тысяч жалоб. В 2012 г. количество жалоб из России уменьшилось, но все равно они составляли примерно пятую часть всех дел, которые рассматривал ЕСПЧ. А в прошлом году, согласно официальной статистике Европейского суда, Российская Федерация по числу жалоб уступила в абсолютных цифрах только Украине.
В последние годы, напомню, я и мой коллега, Саша Плющев в своей колонке на «Дойче Велле» напоминает, — особенно внимательно следили за судьбой исков ЮКОСа. Сначала российские власти даже порадовались решению. Потому что ЕСПЧ не усмотрело политической подоплеки в этом деле, и все очень любили в тот момент ЕСПЧ. Правда, когда дело дошло до компенсаций, комментировать стали по-другому.
А сейчас, когда закон уже подписал, президент говорит, что право КС признать неисполнимыми решения международных судов это очень важная вещь, глава КС, г-н Зорькин заверяет, что Россия не противопоставила, таким образом, себя Европе и дальше будет работать в режиме диалога. Правозащитники, конечно, бьют тревогу, считают, что россияне лишились последней надежды на правосудия, а власти страны сами довольно часто нарушают гарантированные Конституцией права и свободы. И кто прав в этом споре, действительно ли России необходимо неукоснительно выполнять решения международных судов, где там политика или не политика, является ли это действительно последним шансом на справедливое судебное разбирательство для россиян, — об этом мы сегодня спорим в программе «Клинч».
Представляю своих гостей – депутат Госдумы, член Комитета по делам СНГ Василий Лихачёв, здравствуйте, Василий Николаевич.
В.Лихачев ― Добрый вечер.
Т.Фельгенгауэр ― И заслуженный юрист, эксперт Комитета гражданских инициатив Сергей Пашин. Добрый вечер, Сергей Анатольевич.
С.Пашин ― Добрый вечер.
Т.Фельгенгауэр ― По традиции, прежде, чем я попрошу гостей схлестнуться в жарком споре, а надеюсь, что сегодня у нас будет именно такой, слово нашим слушателям. Первое голосование принадлежит им. Как вы считаете, нужно ли неукоснительно исполнять решения международных судов, если да, Россия обязана это делить — 660-06-64, если нет — 660-06-65. И на тот же вопрос отвечают мои гости – как всегда, начинаем по алфавиту.
В.Лихачев ― Я с удовольствием буду участвовать в вашей передаче.
Т.Фельгенгауэр ― Вы даже уже участвуете.
В.Лихачев ― Участвую. Потому что за эти несколько дней, даже часов после подписания Путиным федерального закона, огромное количество вопросов поднимается в профессиональной, юридической среде, среди экспертного сообщества – в частности, наша Российской ассоциации международного права и конечно, больше всего заботит судьба реализации имплементации этого документа тех людей, которые сегодня уже являются субъектами применения Европейской конвенции 50-го года об основных правах и свободах человека.
Вне всякого сомнения, судебные решения нужно исполнять. Это описывается в статусе РФ как международно-правовой личности, это вытекает и ж Положений п.3 ст.15 Конституции, думаю, мы сегодня с Сергеем об этом будем много говорить, и толковать эти положения и конечно, такого рода подход играет на политический и юридический имидж современной Российской Федерации.
Но есть ряд таких критериев, которые обуславливают подход РФ к исполнению решений международных судебных учреждений – не только ЕСПЧ.
Т.Фельгенгауэр ― Ну конечно, но ЕСПЧ на слуху.
В.Лихачев ― Да. Вот я хотел бы, чтобы сегодня наш разговор касался и ряда постановлений международного суда ООН, вопросов эффективности международного Уголовного суда, Трибуналов по бывшей Югославии и по многим другим международным учреждениям. Поэтому принципиально я говорю о том, что судебное решение, вынесенное в соответствии с материальным и процессуальным содержанием современного международного права и в соответствии с принятым в РФ федеральным законодательством России, прежде всего, основным законом нашей страны, Конституцией.
Т.Фельгенгауэр ― Не очень понятно вы ответили на вопрос. Надеюсь, что в течение программы расшифруете, что для нас важнее, конституция или решения международных судов. Пожалуйста, Сергей?
С.Пашин ― Добрый вечер, господа. Думаю, что древнейший принцип международного права это «pacta sunt servanda», «договоры должны соблюдаться». И если государство берет на себя обязательства признавать юрисдикцию какого-то международного органа — по правам человека, например, европейского суда, или Комитета ООН по правам человека, то должна неукоснительно следовать своим обязательствам. Иначе международный правопорядок будет просто нарушен. \
Когда гражданин России может обратиться в европейский суд? Когда исчерпаны внутригосударственные средства защиты. Это значит, что человек не получил удовлетворения здесь, и у него осталась одна надежда, что он обратится к международным конвенциям и те органы, которые призваны блюсти эти конвенции, признают его правоту. Причем, спор у него с государством, с его судебной и правовой системой.
Если государство берет на себя обязанности исполнять эти решения, оно должно их исполнить. Если же государство говорит «нет. Я еще подумаю, исполнять ли то, что обязалось исполнять», то тогда получается, что одна из сторон конфликта является решающей стороной конфликта. И тогда право обратиться в международные органы это просто фикция.
С моей точки зрения, несколько потрескивают основы конституционного строя в РФ, потрескивают. Прогибаются. И вот одна из этих подпорок почти обломилась. Мне кажется, это серьезное обстоятельство, которое не должно пройти мимо внимания правозащитной общественности. Да и, кстати, самого Конституционного суда – так ли им нужны эти полномочия, если ион даже не может проверить конституционность постановления пленума верховного суда, — зачем же в Страсбург сразу?
Т.Фельгенгауэр ― Результаты голосования: 92,5% слушателей, которые приняли участие в голосовании считают, что Россия должна неукоснительно исполнять решения международных судов. 7,5% считают, что нет. Василий Николаевич, у меня вопрос – зачем вообще нужна эта оговорка, то же какое-то лукавство. Ну, скажите прямо – не хотим исполнять. Зачем и Госдума, Совет Федерации и президент так ратуют за то, чтобы КС имел право признавать решения международных судов неисполнимыми?
В.Лихачев ― Боюсь, что в две минуты не уложусь, но передача только начинается. Получилось так, что 28 февраля 1998 г. я был в числе подписантов тех документов о принятии РФ в систему Совета Европы. Нашу делегацию возглавляет Примаков, и в числе многих договоров и соглашений мы подписали эту Европейскую Конвенцию, которую как вы правильно сказали, ратифицировали в 1998 году.
С той поры произошла серьезная эволюция в структуре, и главное, функционале деятельности европейского суда по правам человека. Говорю об этом как человек, который долгие годы проработал послом РФ при Евросоюзе и имел возможность наблюдать эту эволюцию, появление трендов, которые не вписываются в учредительные документы ЕСПЧ.
Т.Фельгенгауэр ― Например?
В.Лихачев ― Например, многие правовые позиции. Которые были приняты еще в 50-60 гг. Европейский суд сегодняшнего уровня, измерения, начал трактовать как бы по-другому, отступаясь от своих заявленных позиций. Еще одна тревожная тенденция в деятельности этого учреждения, которое находится в Страсбурге. Он начал распространять положения Европейской Конвенции на неподписантов. И такого рода деятельность как бы в сторону от изначально заявленных правовых критериев привела, например, к тому, что сегодня возник очень серьёзный спор между Советом Европы и Европейским Союзом. Второе учреждение, один из ведущих мировых игроков, категорически отказывается подписывать эту конвенцию, потому что они увидели серьезные изъяны и пробелы. Это как бы одна сторона.
Вторая заключается в том, что в деятельности, особенно за последние годы, ЕСПЧ, к которому мы относимся с уважением, и это уважение подчеркивал и Валерий Зорькин, это уважение подчеркивается в последнем буквально – наверное, вы, журналисты, еще не знаете, — в контактах Сергея Нарышкина с Гуннаром Ягландом, генеральным секретарем Совета Европы. Мы не ушли из Страсбурга. Мы будем работать в Страсбурге.
Но многие его решения показали, что есть не виртуальные, а реальные коллизии между Конституцией и постановлениями, правовыми позициями этого судебного органа.
Т.Фельгенгауэр ― Порошу вас поподробнее позже рассказать, что же это за такие реальные коллизии, где расходятся ЕСПЧ с Конституцией РФ. Сергей Анатольевич, что-то возразите коллеге?
С.Пашин ― Я бы не стал огорчаться, если выясняется, что правовые позиции какого-то суда развиваются. Известно, что право это то, что говорят о нем судьи. И международное право то же самое. И если у вас ест судебный орган, он занимается не только слепым буквальным право применением, но и вкладывает в букву закона, или международной конвенции, некий правовой дух. Поэтому, когда ЕСПЧ идет все дальше и дальше по пути защиты прав и свобод человека, мне кажется, это вполне позитивная тенденция.
И опять-таки, государственный суверенитет заключается и в том, чтобы дать согласие или не дать согласие на ратификацию и подписание той или иной конвенции, и в том, чтобы соблюдать эту конвенцию — иногда даже скрипя зубами, но соблюдать.
Я очень хорошо помню, как первое решение нашего КС вызвало даже небольшой переполох в администрации президента и президент Борис Ельцин серьезно обсуждал, надо ли следовать этому решению, может быть, приостановить его, тогда речь шла о слиянии двух силовых министерств — МВД и КГБ. И президент поступил мудро, сказал, что раз суд так решил, значит, мы выполним его решение. Думаю, на международной арене нам нужно проявлять мудрость, терпимость, разум.
Т.Фельгенгауэр ― Тогда опять обращаюсь к Василию Лихачёву, — прошу вас продолжить то, о чем вы говорили, — где расхождение и в чью пользу расхождение между ЕСПЧ и Конституцией РФ?
В.Лихачев ― Отвечая на ваш вопрос начну, наверное, с тезиса о том, что эта практика расхождения на сегодняшний день она не так велика, не так объемна. Но самое важное в этой ситуации сегодняшнего дня – есть тренд. Тренд, который законодателя российского и правоприменителя по-настоящему как бы и напрягает.
Приведу два примера. Известное первое дело о военнослужащем Маркине. Юридическая общественность, я смотрю по реакции Сергея, — очень активно здесь обсуждала, это военнослужащий. Которые претендовал на…
Т.Фельгенгауэр ― Это отпуск по уходу за ребенком? Это дело, за которым все внимательно следили.
В.Лихачев ― Внимательно следили. Но и суды низшей инстанции, и квалификационный суд высказались за то, что статус военнослужащего накладывает некие ограничения и льготы и привилегии, которые истец требовал, они на него не распространяются. Страсбург сказал – нет, вы нарушаете соответствующие нормы Конвенции 50-го года, нарушаете права человека, поскольку у нас существует гендерное равенство.
Второе дело — дело, которое сегодня очень активно используется в дискуссиях, даже в научной литературе – это дело Анчукова против России, дело о том, что два лица, отбывающие срок уголовного наказания, поставили вопрос, почему они не имеют права осуществлять активное избирательное право – даже не пассивное, а активное избирательное право, находясь в местах лишения свободы. Страсбург говорит, что здесь нарушение Конституции, наш законодатель и правоприменителя отрицают это. Получился конфликт.
И я хочу сразу сказать обращаясь к нашим радиослушателям, что эта ситуация и мотивация принятия этого закона, она связана с конфликтом толкования. Россия не отрицает положения Конвенции, которую подписала и ратифицировала – мы их исполняем. Россия не отрицает положения двух пактов о правах человека 66-го года. Россия не отрицает положения Всеобщей декларации прав человека 48 года. Сегодня, и я бы хотел призвать своего коллегу, думаю, мы с ним разберёмся, — речь идет о коллизии, может быть даже ценностей, коллизии толкований правовых позиций. И вот чтобы предотвратить это коллизионное пространство, для того, чтобы усилить эффективность гармонизации Страсбурга и Москвы, Страсбурга и Санкт-Петербурга, и появился этот законопроект.
Т.Фельгенгауэр ― Ой. Сколько у меня к вам сейчас вопросов и уточнений. Но будем соблюдать равенство по времени – серёг Анатольевич, вы согласитесь, что это так выглядит?
С.Пашин ― Ну, я не вижу угрозы основам Конституционного строя ни в жалобе военнослужащего, н в жалобе заключенных. Не думаю, что нужно палить из пушки по воробьям, действительно, речь идет о разных ценностях. Но в чем наши ценности и почему они должны отличаться от ценностей, которым следует цивилизованное сообщество и которые на определенном этапе Россия провозгласила в собственной конституции? Так ли это все страшно, если военнослужащий получит отпуск по уходу за ребенком или за больным родственником?
Мой полковник говорил, что армия, которая спит в пижамах, никогда не выиграет войны. Но может быть и настала пора сменить портянки на носки, и может быть, и в пижамах спать, может быть, ничего от этого не рухнет?
И опять по Конвенции. Изучая множество ответов, которые посылают гражданам наши высшие суды, в частности, один из председателей относительно недавно, суда с уровня субъекта федерации, целой республики, отвечает жалобщице, что вы ссылаетесь на Конвенцию международной организации труда, а она непосредственно не действует на территории РФ. Конвенции пишут для государства. Государство должно применить эту конвенцию, если будет угодно, своим законом.
Значит, этот председатель суда не дочитал Конституцию до 15-й статьи, и подписал свой ответ. Вот в чем ценности? Может, это не ценности вовсе, а скорее, пережитки.
Т.Фельгенгауэр ― Пережитки или ценности? Но у меня еще вопрос на самом деле, что за избирательный подход, что здесь мы соблюдаем, а здесь не соблюдаем, тут нам удобно, а тут нам неудобны эти ценности?
В.Лихачев ― Нет, критерий такой – если есть нарушение конституции, затрагиваются конституционные основы, то конечно, будет соответствующее адекватное решение. Посмотрите, вот я привел пример с позицией в отношении двух российских заключённых. Но любопытно, что аналогичные дела в практике Страсбургского суда есть и применительно к Великобритании, и которые сегодня, на протяжении, наверное, более 10 лет уже не исполняют решения Страсбургского суда по аналогичной ситуации в отношении граждан королевства. Ценности, казалось бы, у нас разные, а тут, оказывается, ценности одинаковые. И. в частности, подход к защите как конституции Ее Величества, королевы Великобритании.
Т.Фельгенгауэр ― В Великобритании нет конституции.
В.Лихачев ― Ну, образно я говорю — акты, но какие-т общие подходы российские и британские существуют. И для нас в этой ситуации очень важно, чтобы правоприменитель, в том числе, в лице ЕСПЧ, очень внимательно прочитывал — Сергей подкинул это хорошее слово — прочитывал положения ст.15 Конституции РФ. Сегодня в нашем общении очень активно обсуждается положение п.4, где говорится о том, что общепризнанные нормы современного международного права, а это очень известные принципы, они являются корпусом Устава организации ООН, хельсинкского заключительного акта, — входят в нормативную систему.
В эту же нормативную систему РФ включаются международные договоры России. Которые, естественно, отвечают всем критериям законодательного акта. И это положение п.4, — я извиняюсь, что приходится говорить таким специфическим каучуковым языком юриспруденции, — они должны соответствовать п.1 этой статьи, где говорится о том, что есть юридическое верховенство в стране, есть юридический суверенитет. Он выражается в уважении и соблюдении основного закона РФ.
Т.Фельгенгауэр ― Да, Но там же и про нормы международного права и международные договоры в этой же статье говорится.
В.Лихачев ― Правильно. Я об этом и сказал. Только международные договоры те, которые прошли все процедуры. Если там предусмотрена ратификация, значит, они должны быть ратифицированы. Если подписал премьер-министр или президент, они должны быть подписаны этими людьми – при соблюдении всех положений венской конвенции о праве международных договоров.
Т.Фельгенгауэр ― Если нашим слушателям интересно, отправляю всех читать Конституцию – это глава 1 – основы конституционного строя, статья 15, как раз про конституцию РФ, которая имеет высшую юридическую силу, прямое действие, ну и там по статьям. Пожалуйста, серёг?
С.Пашин ― Конституция писалась в довольно большой спешке, в условиях цейтнота, и ч.1 ст.15 изложена интересно. Там сказано, что Конституция имеет высшую юридическую силу, прямое действие, но законы и иные правовые акты, принимаемые в РФ не должны противоречить Конституции РФ. Так что конституция прямо не устанавливает верховенство Конституции над международно-правовыми актами. Которые мы подписали и ратифицировали.
Т.Фельгенгауэр ― Парируйте.
В.Лихачев ― Конечно, я буду парировать, потому что я знал, что человек, сидящий напротив, очень интересный собеседник, вдумчивый интеллектуал. Думаю, что есть необходимость вспомнить еще о ряде категорий, которые всплывают в этой ситуации.
Я сам был участником подготовки российской Конституции. Хочу сказать, что особое спешки я не заметил. И в подготовке этой ст.15 принял самое непосредственное участие, и в отношении ст.5, 6 . и ряда других. И хочу сказать, что для нас сегодня крайне важно такое понятие, как суверенитет. Суверенитет РФ. Даже когда Россия подписывает международные договоры и с оглашения, мы не передаем своим визави суверен. Хотя действуем мы в суверенных полномочиях, Россия как субъект, имеет правоспособность и дееспособность подписывать международные договоры, договоры, соглашения, коммюнике и так далее
И вот когда возникла ситуация, — даже по этим двум примерам видно, что она существует, — это реально, это не виртуальные положения. Когда наша Конституция оказалась жестким объектом для жесткой критики, а права и позиции ЕСПЧ достаточно жестко определяли позицию в отношении дела Маркина и Анчукова и других – и здесь и здесь возник вопрос, как надо защищать суверенитет, как надо защищать конституцию.
Вот для того, чтобы мы могли выполнить на сто процентов решения ЕСПЧ по этим вопросам, мы должны были пойти – Сергей согласится – на изменение текста конституции РФ.
С.Пашин ― Думаю, нет. Почему?
В.Лихачев ― Потому что внутри не было ни процессуальных, ни материальных рычагов и конфигураций для выполнения решений.
Т.Фельгенгауэр ― Мы сейчас прервемся, Сергей Анатольевич сможет начать следующую часть программы и ответить Василию Николаевичу. Напомню, в студии Василий Лихачев, депутат Госдумы, член Комитета по делам СНГ и Сергей Пашин, заслуженный юрист России, эксперт Комитета гражданских инициатив
От себя могу сказать, что было бы здорово, если бы внимательно следили за исполнением 31 статьи Конституции, например. Давайте уже честно — что мы к ЕСПЧ придираемся, давайте на себя сначала посмотрим. Вернёмся через 5 минут.
НОВОСТИ
Т.Фельгенгауэр ― Продолжаем программу. В гостях у меня Василий Лихачев, депутат Госдумы, член Комитета по делам СНГ и Сергей Пашин, заслуженный юрист России, эксперт Комитета гражданских инициатив
Я вам обещала, что вы сможете ответить. Пожалуйста.
С.Пашин ― Я хотел привлечь внимание к тому обстоятельству, что неисполнение решений ЕСПЧ, Комитета ООН по правам человека – это добрая традиция, недобрая традиция наших судов общей юрисдикции и Верховного суда. Россия всегда платит. Или почти всегда платит компенсации, но сплошь и рядом реально заявителей в правах не восстанавливает. Это означает, что люди снова и снова обращаются в международные органы по защите прав человека. И таких случаев достаточно много.
Теперь, — государство в лице исполнительной власти получает реальную возможность на законных основаниях, используя механизм КС, игнорировать исполнение решений. Таким образом, государство защищается от международных органов уже несколькими каскадами защиты. И с моей точки зрения, это очень опасная тенденция. Вот вы говорили о тренде, но этот тренд – игнорирование реальных прав человека, или выплата компенсаций очень скромных, вместо того, чтобы восстановить человека в правах. И это, кстати, касается не только рядовых наших сограждан, но и судей. Когда Европейский суд указывает на то, что нужно восстановить в правах судью, которого выгнали за слово правды из судебной системы, мы компенсацию заплатили, адвокатам заплатили, а судью не восстановили. Значит, идет еще какой-то специфический отбор людей, которые специфически относятся к решениям международных органов по правам человека.
Т.Фельгенгауэр ― Ну, правда, Василий Николаевич, у наших слушателей очень много вопросов и комментариев. Дмитрий, например, спрашивает, что теперь делать обывателям, где найти справедливость?
В.Лихачев ― Хочу сказать, что эти новеллы законодателя они ни в коей мере не закрывают дорогу в Страсбург. Они не захлопывают дверь перед теми людьми, перед физическими и юридическими лицами, которые хотели защитить после прохождения всей судебной процедуры правозащитной РФ, защитить свои интересы, защитить свои позиции в рамках международного законодательства в Страсбургском суде.
И с моей точки зрения, вот этот законодательный акт, эти новеллы, надо воспринимать политически более широко. Это должна быть оферта, это должен быть призыв, — вот как я воспринимаю, — ко всему, скажем, судебному сообществу, правоприменительному РФ, чтобы они посмотрели на свою работу, посмотрели на изъяны. Изъяны существуют, об этом говорят и многие постановления КС, практика Верховного суда РФ.
Если посмотреть документы, которые выходили из этих очень авторитетных учреждений, то мы увидим там уважение к нормам и принципам международного права. Там очень много говорится о соблюдении международных гуманитарных стандартов. Я думаю, что сегодня акцент должен сделать на живую ткань эффективного правоприменения в интересах защиты конкретного человека, гражданина РФ. И нельзя рассматривать этот новый подход как бы как стремление государства через позицию КС, через практику, которую он будет вырабатывать, как привести к некоей такой фигуре умолчания и я скажу одно слово, — отвечаю за него, — заниматься политическими спекуляциями на фоне лозунгов защиты суверенитета и конституции РФ.
Конституция будет только еще больше защищена, больше будет авторитетна, если все ее нормы и положения будут абсолютно соблюдаться всеми субъектами правоприменения России.
Т.Фельгенгауэр ― Аллилуйя, это потрясающие слова и потрясающее воззвание, и оно будет невероятно актуальным ровно в тот момент, когда в РФ суды перестанут сплошь и рядом нарушать конституционные права и свободы своих граждан. Но мы же видим, что все происходит ровно наоборот, и люди вынуждены обращаться в международный суд. Разве нет? Наверное. Это я сейчас в воздух задала вопрос? Но с другой стороны, зато теперь все по честному. Ну, что делать вид, что там какое-то ЕСПЧ что-то там нарешало. Вы сами обратили внимание на то, что все заканчивается на выплатах компенсации, которую, кстати. Можно ждать до 10 лет. Ни отмены судебных решений, ни увольнений – ничего не происходит. Может быть правильно, давайте мы будем честно общаться с миром?
С.Пашин ― Не думаю, что это честное общение, честное общение было, когда конвенции подписывали и юрисдикцию признавали. А теперь другое. Гражданин, который не нашел поддержки в своей судебной системе, получил ублаготворение в Страсбурге, — причем все это ведь не сразу. Страсбургский суд рассматривает не так быстро дела, как хотелось бы. Значит, человек ждал справедливости, он ее получил на бумаге, — провозгласили. А потом он еще ждет, когда органы исполнительной власти обратятся в КС и аннулируют возможность исполнения решения.
То есть, с гражданином играют в известную игру: я имею право? — Имеешь. — А я могу? – Нет, не можешь. Это напоминает мне Чехова, помните «Игра с Каштанкой» — злой мальчик бросал ей на веревочке кусочек сала, а как съест, вытягивал. Вот это примерно то же самое.
Чем раздражает, наверное, Страсбург или Женева, или другие органы международного сообщества? Это зеркало. «Ах ты, мерзкое стекло, эдак врешь ты мне на зло». Россия оказалась виновной сплошь и рядом по ст.2 Европейской конвенции — нарушение права на жизнь, особенно при проведении контртеррористической операции на Кавказе.
Россия оказалась виновной в пытках. Европейский суд признал, что наши надзорные инстанции, которые нынче в Верховном суде, неадекватное средство защиты прав и свобод человека. По делу Идалов против России и по многим другим, указал, что в нашей судебной системе само путешествие в суд и пребывание в суде это разновидность жестокого, бесчеловечного обращения.
Мы обиделись. Мы говорим: ну, вот теперь и исполнять не будем, если вам чего присудят.
Т.Фельгенгауэр ― Согласитесь, что это обида? А многие еще говорят, что все это исключительно для того, чтобы не платить по иску ЮКОСа, потому что там еще в Гааге отличный иск.
В.Лихачев ― Этот мотив, этот сюжет сегодня, наверное, самый популярный. Причем все, начиная от Сечина, представителей администрации президента, МИДа, Минюста говорят, что как бы нет прямой связи между этими делами. И в этой связи возникает вот какой серьезный вопрос для нашей юридической практики, а может быть и даже для такой политической совестливости, — есть такая проблема, мне кажется, для нашего общества, — кто будет принимать решения об оценке неправомерности, противоречивости правовых позиция ЕСПЧ и соответственно, кто будет выносить, — ну, скажем так – иск на рассмотрение КС РФ?
Сегодня как бы три категории. Это может быть президента, премьер-министр, орган, который отвечает за исполнение решений Страсбургского суда. Ну, скорее всего и в большей степени это будет Минюст. И вот здесь я вижу серьезную проблему адекватности как бы этих оценок, серьезности комплекса аргументов, которые будут высказаны. Потому что, с учетом того общественного интереса, который этот законодательный акт приобрел, за каждым шагом по этой линейке будут внимательно следить тысячи лиц, тысячи глаз.
И здесь нам очень важно показать – если Россия пошла на эти поправки — что Россия действительно правовое государство. И не просто правовое государство, а государство справедливое. Государство, которое главной целью ставит защиту прав и свобод человека.
Т.Фельгенгауэр ― В общем, хотели как лучше? Хотите, чтобы было как лучше. Но вернемся к нашей традиционной рубрике – опробуем успеть. Каждый из вас может задать вопрос оппоненту. Минута на вопрос, две минуты на ответ. Пожалуйста, Василий Николаевич, ваш вопрос Сергею Анатольевичу.
В.Лихачев ― Сергей Анатольевич, вы опытный человек, и я ваш опыт, практику, реально оцениваю как высокоэффективную. Скажите, в чем, может быть, два-три мазка – в чем недостатки нашей российской судебной системы? Почему мы приводим людей к дверям Страсбургского суда по правам человека?
С.Пашин ― Ну, мне кажется, у нас судебная реформа так и не прошла. Она была подстрелена, в общем-то. У нас судебная система не пользуется доверием народа, потому что предпочитает служить начальству. У нас судебная система комплектуется, как и многие отрасли нашего государственного аппарата, не в соответствии с принципами честного конкурса. Если говорить по правде, речь идет, конечно, о кумовстве.
У нас есть отрицательный отбор – когда приличные люди оказываются не ко двору в этой системе. Люди не получают ублаготворения. Судебная система покрывает пытки, к несчастью. Таким образом, судебная система немножко мне напоминает зятя Кая Юлия Цезаря. Однажды, — это был такой тщедушный господин, он явился на Форум с мясом и Цезарь спросил, кто привязал моего зятя к мечу? Вот судебная система немножко привязана и к силовым структурам и выполняет их заказы.
Когда вы видите, что правосудие дает 0, 67% оправданий и из них после этого 42% все равно отменяется/, вы не может е поверить в справедливость этой системы. Если на Запад речь идет – да что на Западе? – в сталинское время оправдывали 10%. 7-10% обвиняемых.
Вот в этой ситуации, конечно, судебная система наша проигрывает в общественном мнении. И Страсбургский суд пытается работать с ней со стандартами, к которым она непривычна. Отсюда и обиды.
Т.Фельгенгауэр ― И ваш вопрос Василию Лихачеву.
С.Пашин ― Мне кажется, что это узаконение нарушило несколько баланс, в том числе баланс, связанный с разделением властей. В ст.125 Конституции приводит, насколько я понимаю, исчерпывающий перечень полномочий КС. Но в законе там говорится, что можно расширять эти полномочия. Но Конституция, как я понимаю, не была изменена. Более того, в Конституции говорится, что КС лишь предварительно проверят международные договоры – то есть те, которые не вступили в силу. А теперь получается, что КС будет иметь суждение о том, применять ли вступившие в силу договоры. Не есть ли это нарушение баланса и придание КС, в обход изменения Конституции, дополнительных прерогатив?
В.Лихачев ― Спасибо, очень хороший вопрос. Уверен, что можно не одну кандидатскую диссертацию в ответ на этот вопрос написать.
Т.Фельгенгауэр ― Уложимся в две минутки?
В.Лихачев ― Уложимся. Я, объективно как юрист и как политик рад тому, что КС РФ укрепляет свою роль, через новые функции, новые полномочия, новую правоприменительную практику. И то, что сегодня ему предоставили такие полномочия – я не вижу в этом ни политического, а тем более, юридического греха. Я вижу в этом инструмент для повышения его эффективности. Теперь, что касается, отменяет или не отменяет КС международные обязательства России? Нет. Потому что в самом начале, — я не случайно вас попросил, и мы с вами согласились – говорить о сложившейся ситуации как о коллизии интересов, коллизии толкований. Это совсем не то, что материальное право.
А вот почему происходит точка зрения Страсбурга, которая противоречит российской конституции и, соответственно, КС РФ, который отвечает за ее юридическую суверенность, юридическое верховенство, должен реагировать? Вот таким образом он и будет реагировать.
Т.Фельгенгауэр ― Я не очень поняла ответ, если честно. Простите.
В.Лихачев ― Думаю, Сергей Анатольевич понял.
Т.Фельгенгауэр ― Сергей Анатольевич, вы поняли?
С.Пашин ― Да, я все понял.
Т.Фельгенгауэр ― Все хорошо будет? Вот этим для меня всегда опасны юридические эфиры, потому что, с одной стороны, вроде мы сейчас говорим про обращение в ЕСПЧ, с другой стороны, начинаешь говорить с юристами и понимаешь, что то, что они тебе говорят, по-моему, они тебя обманывают. Пожалуйста, ваш вопрос Сергею Анатольевичу.
В.Лихачев ― Когда мы с вами говорили об эффективности работы нашей внутренней российской системы, нельзя не пройти мимо аналога – международной системы. Я приведу факт, над которым до сих пор размышляем, он для меня просто как гроза в чистом поле нападает на человека.
Я совершенно недавно узнал, что один из членов Международного уголовного суда, представитель Африки, не имеет ни юридического образования, ни юридической практики. Достоинство этой женщины только дно – она хорошо знает английский язык. Может быть нам сегодня в практике взаимодействия, нового взаимодействия КС и суда в Страсбурге, поразмышлять над некоей такой программой встречных шагов, компетенций, чтобы — вопрос я сейчас сведу к чему: чтобы наши представители, а мы участвуем в работе, наши представители есть в ЕСПЧ, это были действительно люди многослойные – как юристы, политики, как патриоты, — не могу без этой категории не пойти. И с вашей точки зрения, не надо ли нам специально готовить кадры для международной юридической судебной системы?
С.Пашин ― Думаю, безусловно, это надо делать, во всяком случае, в качестве специализации правовых факультетов. И особенно это касается МГИМО и подобного рода учреждений. Но надо готовить еще и стороны для выступления в таких судах. И это касается, кстати, и внутригосударственных судов, таких, как, скажем, КС. Это особые компетенции. И они, конечно, связаны с отстаиванием интересов российского государства. Но они также связаны с тем, что люди эти должны быть правовиками, юристами, правоведами. Людьми, для которых, все-таки, ценность права находится выше ценности власти.
В.Лихачев ― Спасибо.
Т.Фельгенгауэр ― Наши слушатели напоминают, что у присяжных тоже нет юридического образования. И ваш вопрос?
С.Пашин ― Я хотел бы спросить — КС, который получает новые полномочия, полномочия, с моей точки зрения, не столько правовые, сколько замешанные на политике, уже однажды получил новые полномочия и не самым лучшим образом ими распорядился. Это когда в 90-е гг. он получил возможность проверять легитимность партий, конституционность деятельности партий – вы помните этот процесс по делу КПСС, который закончился очень спорно, мягко выражаясь. Я бы сказал, почти ничем.
КС придерживается разных правовых позиций. То избрание губернаторов это основы конституционного строя, а если начальство не хочет – не совсем основы. КС получил право без проведения слушания реализовать эти новые полномочия. То есть, обиженный человек даже не сможет выразить своей позиции. Адекватные ли это меры?
В.Лихачев ― Действительно, в законе, который приняла Госдума и Совет Федерации, и подписан резидентом, есть такого рода позиции. Но только одна из большого целого. КС может принимать решения по применимости или неприменимости постановления ЕСПЧ или другого судебного арбитражного органа или путем авторитетного рассмотрения, или путем опоры на предыдущие правовые позиции. Если, естественно, они сохраняют свою актуальность
Здесь, согласитесь, мы смещаемся немножко в сторону принципов общего права — нас учили с вами на юридическом факультете немножко другим вопросам, но, тем не менее, жизнь потребовала развернуть в более современную сторону деятельность КС РФ, и я считаю, что эта позиция весьма позитивна.
Т.Фельгенгауэр ― Давайте проведем голосование, посмотрим, изменилось ли что-то в точке зрения наших слушателей. Считаете ли вы, что Россия должна неукоснительно исполнять решения международных судов. Если «да» — 660-06-64, если «нет» — 660-06-65. Собственно, у меня не возникло бы никаких сомнений, если бы Конституцию чтили в российских судах и без угрозы обращения в ЕСПЧ. Но как же нам сделать так, чтобы это происходило, или это из разряда несбыточного? Вот Сергей Анатольевич нам рассказал, какие есть проблемы в судебной системе. Куда нам отказываться от ЕСПЧ, если мы не можем разобраться с нашими внутренними делами? Может быть, стоит им довериться?
В.Лихачев ― Думаю, что проблемы такого рода существуют, и важно, что она решаемая.
Т.Фельгенгауэр ― Это политическая воля нужна?
В.Лихачев ― Это политическая воля абсолютно. Политическая воля, которой, с моей точки зрения, президент обладает. Я бы только сказал так – эту волю надо проявлять значительно чаще, объемнее и настойчивее. Потому что его контакты в последнее время с руководством Верховного суда, его встреча на днях буквально с КС РФ, встречи на уровне районов, показывают, что судебная система – я согласен с Сергеем, — она живет реформой. Но реформа, прежде всего, должна произойти в головах людей, которые проводят правовую и судебную политику в России.
Т.Фельгенгауэр ― Сергей?
С.Пашин ― Я мечтаю об одном, чтобы вот этот новый закон о новых правах КС стал предметом рассмотрения КС на предмет конституционности этого закона
Т.Фельгенгауэр ― Я мечтаю это услышать в заголовках новостей, если честно, — вот именно в такой формулировке. И результаты нашего голосования, и это интересно – проголосовало людей чуть меньше, потому что времени у нас осталось меньше, но расклад примерно такой же, хотя немножко поменялся — 89%, чуть меньше стало тех, кто считает, что Россия неукоснительно должна исполнять решения международных судов. И 11% считают, что нет, не нужно этого делать. Огромное спасибо моим сегодняшним гостям – это Василий Лихачев, депутат Госдумы, член Комитета по делам СНГ и Сергей Пашин, заслуженный юрист России, эксперт Комитета гражданских инициатив, человек, который сделал суд присяжных в РФ. Спасибо большое.
С.Пашин ― Спасибо вам и слушателям.
В.Лихачев ― Спасибо.
Послушать интервью можно по ссылке.
Материал взят с сайта "Эхо Москвы".