Круглый стол «Обеспечение качества высшего юридического образования: международный и российский опыт»
В работе Круглого стола приняли участие представители крупнейших юридических вузов и юридических факультетов ведущих университетов страны: МГУ им. М.В. Ломоносова, Санкт-Петербургского государственного университета, МГЮА им. О.Е. Кутафина, МГИМО, а также представители Ассоциации юристов России, Министерства юстиции Российской Федерации, юридических фирм и бизнес-сообщества.
В рамках Круглого стола на 2-х секциях «Качество юридического образования: международный опыт» и «Повышение качества юридического образования: российские инициативы» были представлены 6 докладов.
Мероприятие открылось приветственными обращениями декана факультета права ГУ-ВШЭ Е.Н. Салыгина и директора российского филиала Института «Право общественных интересов» Д.Б. Шабельникова.
Первая секция Круглого стола была посвящена проблемам качества юридического образования в контексте международного опыта. В ходе работы первой секции состоялось два выступления - научного руководителя постдипломных исследований факультета права Бирмингемского университета Джулиана Лонбэйя и юриста российского филиала Института «Право общественных интересов» (PILI) Ольги Шепелевой.
Джулиан Лонбэй, который является также и директором программы второго высшего юридического образования (Graduate Diploma in Legal Studies), выступил с докладом «Европейское измерение юридического образования и подготовки юристов». В центре внимания этого выступления находились следующие вопросы: какова структура профессии юриста; как готовят юристов в Европе; как отличаются компетенции в различных странах? В своем выступлении Дж. Лонбэй подчеркнул, что «30 стран задействованы в этом процессе, и у каждой - свои определенные традиции. Но есть и общие черты в подготовке юристов в странах западной Европы. Прежде всего (для работы юристом – прим.), необходимо иметь диплом юридического факультета. Срок обучения может быть различным. Обычно право изучают до 6 лет. Но в некоторых странах, например, в Англии – 3 года. Существует также профессиональная переподготовка, которая организуется университетами, коллегиями адвокатов или независимыми организациями. Затем, уже имея на руках диплом о получении высшего юридического образования, обучение проходит по следующей схеме. Осуществляется прохождение курса юридической практики. И, наконец, последняя стадия – это стажировка, обычно 1-2 года практической подготовки в юридической фирме. Вообще же юристам необходимо постоянно совершенствоваться, даже и после получения диплома».
Далее вниманию участников Круглого стола были представлены две модели развития права в ЕС: «мягкое» и «твердое» право. К «мягкому» праву относятся Болонский и Лиссабонский процессы. В его рамках функционируют Европейский Совет объединений адвокатов и юристов (CCBE) и Европейская ассоциация юридических факультетов (ELFA). Что касается «твердого» права, то в нем большую роль играет внутренний рынок. Он дает возможность юристам предоставлять свои услуги в любой юрисдикции. Необходима система взаимного признания результатов юридического образования, поскольку существует право студентов учиться в разных странах. Подробнее докладчик остановился на Болонском процессе, который он назвал политическим процессом, в который включены 49 стран и 49 организаций. Его цель – создание единого европейского пространства для высшего образования. Дж. Лонбэй отметил необходимость создания более прозрачной системы, чтобы было ясно, что означает та или иная степень, тот или иной диплом. Это нужно для того, чтобы можно было учиться в разных странах. Существует «рамочная» система квалификации. В государствах-членах процесса должны быть свои системы. Но должны также существовать и общие системы. Есть и «рамочные» системы Евросоюза, которые касаются всех стадий образования, всего образования от рождения до смерти. Эти рамочные системы должны дополнять друг друга, а на практике они друг другу мешают. В европейской «рамочной» системе нет закона о квалификации, о признании. Но есть определенный «скелет». С ним связаны национальные «рамочные» системы. Эти системы переходят сейчас от процесса (от оценок и предметов) к результату образования. То есть к вопросам: на что способен выпускник; может ли он использовать сложный анализ правовых концепций и интерпретировать законы для новой ситуации; есть ли у полученных им знаний практическая «заточенность» под запросы практической деятельности? Это важно знать работодателю, для того чтобы оценить компетенцию, понять, на что человек способен, что он может предложить рынку.
Затем докладчик рассказал о том, какие существуют «настройки» обучения праву для реальной работы с законами. Он выделил 4 ключевых элемента:
1. Понимание концепции общей правовой системы. Как ее использовать для решения конкретных правовых проблем?
2. Понимание правовых ценностей.
3. Возможность и способность использовать определенные технические приемы.
4. Способность демонстрировать определенные навыки.
Обозначив основные элементы, Дж. Лонбэй подробней остановился на каждом из них. В понимание концепции правовой системы входит понимание ее структуры, в том числе, правил, связанных с собственностью, обязанностей, уголовной ответственности – крупнейших концепций, которые используют юристы, чтобы решать правовые проблемы. Эти правила и принципы и создают определенную картину, которую должны изучать юристы. Ценности – это во многом процессуальные ценности, такие важные положения, как беспристрастность судей, умение выслушать обе стороны процесса, обоснованность принятых решений, права человека. Технические приемы – умения искать источники права и их интерпретировать. Навыки должны быть не только юридическими, но и выходить за эти рамки: навыки устного общения, понимания противоположной позиции, письменного общения, работы в команде.
В своем докладе Дж. Лонбэй подчеркнул важность составления списка компетенций юриста, поскольку это позволит коллегии адвокатов и юристов проверить выпускника на соответствие этим требованиям, допустить его к практике в другой стране. Такой список уже составляется, сейчас в нем 31 компетенция. Но окончательного результата пока нет. Однако в качестве основных Дж. Лонбэй выделил следующие 5 компетенций:
1. Возможность применять свои знания на практике.
2. Способность к анализу.
3. Умение решать юридические проблемы.
4. Общие знания правовой системы.
5. Навыки устного и письменного общения.
Важно, чтобы любые навыки и компетенции можно было перенести из одной страны в другую.
Показательным применительно к актуальным вопросам высшего образования является дело Colegio, о котором рассказал Дж. Лонбэй. Это дело итальянского инженера, специализировавшегося на строительстве мостов, приехавшего работать в Испанию и столкнувшегося с тем, что в Испании инженер-строитель должен знать все, а не только, как строить мосты. Но зачем он должен учить что-то еще, если он собирается строить конкретно мосты, и уже знает и умеет это?! «Применительно к юриспруденции, – подчеркнул профессор Лонбэй, – нужно обозначить профессиональные границы тех ниш, в которых мы можем профессионально работать. Если человек уже имеет определенные компетенции, то пусть он и работает в их рамках в другой стране».
Ольга Сергеевна Шепелева, юрист российского филиала Института «Право общественных интересов», выступила с докладом «Понятие качества юридического образования и подходы к его обеспечению: результаты сравнительного анализа опыта стран Европы и Америки». Ее доклад основан на результатах исследования систем юридического образования 6 стран мира – Англии, Аргентины, Германии, Польши, США и Франции, проведенного Институтом . Это страны, принадлежащие различным правовым системам, с различной правовой традицией, специально отобраны по этим критериям для получения максимально разносторонней картины. Ольга Шепелева рассказала об отдельных аспектах, связанных с качеством образования. «Эффективность системы контроля и обеспечения качества, – подчеркнула она в выступлении, – зависит не столько от того, насколько внятно сформулирован образовательный стандарт, но и от того, насколько четко сформулированы и прописаны цели образования». Цели же находятся под влиянием двух не связанных между собой напрямую сфер. Прежде всего, это ожидания от профессии общества, государства, преподавателей и студентов – у всех у них существует в сознании некий идеальный образ юриста. Но на цели влияет также и то, как организован доступ к юридической практике. Таким образом, роль юриста в обществе и изменения, происходящие на рынке труда, – все это влияет на цели юридического образования. Цели эти в разных странах различны. Так, например, в США – это подготовка специалиста, успешного на рынке труда, в том числе способного сдать экзамен на доступ к практике, в Англии – это дать базовое гуманитарное образование, а в Польше юридическое образование ищет идентичность вместе с юридическим сообществом.
Ольга Шепелева затронула такой актуальный аспект проблемы, как оценка качества юридического образования. Исследование показало, что претензии к качеству юридического образования есть во всех рассматриваемых странах. И претензий много даже в тех странах, где традиционно высокое качество и репутация юридического образования. Но претензии всё же неизбежны в силу ряда причин, основные из которых следующие. Во-первых, существуют разные субъекты (академическое сообщество, учащиеся, юридическая профессия, государство, общество), заинтересованные в различном исходе и имеющие различные, не совпадающие между собой запросы. Во-вторых, важную роль играет и временной фактор: ведь стандарты не могут быть внедрены раз и навсегда, они устаревают и со временем перестают соответствовать современной ситуации. Происходят изменения в понимании роли юриста в обществе и на рынке юридических услуг, особенно в тех странах, где традиционно много дискутируют о вопросах качества образования. И, наконец, одной из существеннейших причин является тот факт, что чем больше общественной рефлексии по поводу права и юридической профессии, тем больше претензий к юридическому образованию в целом. Какие же требования к качеству образования предъявляются в рассматриваемых странах? Чем там недовольны и что хотят изменить? В Германии, например, требуют сокращение сроков и объема обучения, а также, чтобы учили не только на судей. Во Франции – установить связь с практикой, ввести международный элемент, обеспечить консолидацию профессии, а в США сделать больше упор на социальный и этический аспекты профессии. Общий тренд – это запрос на практику, то есть, чтобы было меньше теории в образовательном процессе и, наоборот, как можно больше практики, а также желание учитывать растущие запросы на юристов для частной практики, для бизнеса. Как же добиться большей удовлетворенностью качеством? В этом может помочь, как было отмечено в докладе, «вовлеченность максимально возможного числа всевозможных субъектов, анализ самых разных точек зрения при принятии образовательных стандартов». Одним из возможных выходов может стать и разработка не жестких стандартов, а гибкой системы, быстро меняющейся и реагирующей на ситуацию, индивидуализированной, заточенной под актуальные запросы. Так, например, в Англии, Аргентине, Польше, США именно такое мягкое и гибкое регулирование, в котором участвуют самые разные субъекты. В результате система юридического образования быстрее реагирует на запросы профессии, общества, государства, а также рынка труда. Во Франции и Германии такого нет, регулирование там жесткое, юридическое образование практически не меняется. В середине прошло века во Франции потребовалось внедрить две новые программы с коммерческим уклоном в бизнес-практику. Чтобы осуществить это, пришлось принимать парламентский акт. Изменения в образовательный стандарт вносятся на государственном уровне, а участия студентов, профессии и общества нет.
В своем докладе О.С. Шепелева привела примеры того, как формируются стандарты качества в разных странах. Не все они прописаны государством, в ряде стран стандарты носят необязательный, рекомендательный характер, например, в США, где стандарт установлен органами профессионального сообщества. Так, в Аргентине нет единого стандарта. Стандарт там хоть и определяется государством, но индивидуально, с учетом особенностей конкретного ВУЗа, мнения академического сообщества, студентов, профессии. В Германии же, наоборот, стандарт детально предписан государством: ВУЗы, профессиональное сообщество и студенты на него не влияют. В отличие от Германии во Франции стандарт хоть и предписан государством, но учтено мнение и академического сообщества (но не мнение представителей юридической профессии и студентов).
Ольга Шепелева назвала основные методы контроля качества – это контроль государства, контроль профессии, контроль рынка и самоконтроль. В тех странах, где образование платное, работают элементы рыночного контроля, что позволяет работать лучше. При этом на рыночный механизм контроля могут накладываться контроль государства и профессии. Например, в Аргентине, Польше и США студенты выбирают вуз с лучшей репутацией, а в Англии – с признанными дипломами. В странах же с бесплатным образованием работают только методы государственного контроля. Самоконтроль, контроль рынка и профессии там не работают (Германия и Франция). Механизмы самоконтроля не связаны напрямую с наличием/отсутствием государственной программы, но работают лучше при наличии рыночных механизмов контроля. Существует также контроль за вузом, при котором контролируется процесс обучения, а есть контроль за выпускником, при котором контролируется результат. Например, в Германии государственный экзамен является методом контроля результата. В Аргентине, например, нет единого стандарта, но качество образования там измеряется последовательно на разных этапах жизни и развития каждого конкретного вуза. Такие измерения проводятся, чтобы выявить перечень существующих проблем, а затем следить, как эти проблемы решаются. Стандарт в итоге необходим для стимулирования учебного заведения к некоему поступательному развитию. Стандарт необходим, чтобы мерить, и формируется он в зависимости от того, кем и для каких целей будут производиться замеры качества. А в отсутствие стандарта качество образования измерить нельзя.
Вторая секция Круглого стола была посвящена проблемам повышения качества юридического образования в контексте российских реалий. Насыщенная повестка этой секции включала в себя четыре доклада: председателя комиссии по этике и урегулированию профессиональных споров Ассоциации юристов России С.М. Шахрая, заместителя декана юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Д.Я. Малешина, и.о. декана юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета Н.А. Шевелевой и декана факультета права ГУ-ВШЭ Е.Н. Салыгина.
Открыл работу второй секции доклад Сергея Михайловича Шахрая «Основные направления повышения качества высшего юридического образования». В начале своего выступления Сергей Шахрай подчеркнул свой профессиональный интерес в участии в таком мероприятии, поскольку он является заместителем председателя комиссии по общественной оценке качества высшего юридического образования Ассоциации юристов России, возглавляемой С.В. Степашиным, и одновременно ответственным секретарем межведомственной комиссии по вопросам повышения качества юридического образования под председательством министра юстиции РФ А.В. Коновалова. Он отметил существующий в данный момент юридический парадокс, заключающийся в том, что с одной стороны, юридическое образование в России – это достаточно прибыльная отрасль. Увеличилось количество юридических вузов и факультетов. Если в СССР их насчитывалось 52, то сейчас в России – порядка 1257. И в основном – это платное образование. А с другой стороны, как находят работу эти выпускники? Исследование показало, что 52% получивших диплом юриста не работают по специальности. То есть лишь менее половины выпускников этих 1257 юридических вузов и факультетов ежегодного трудоустраиваются по специальности. Причин может быть несколько, в том числе и такая, что никому не нужны юристы из Урюпинска. Котируются лишь 10–12 вузов по стране. Итак, парадокс: все платят, вузов много, а 52% не работают по специальности. Ответ на парадокс следующий: страна вошла в длительный период, когда юрист вообще, даже и с дипломом университета, оказывается не востребован. Сейчас нужны специализированные юристы. Стоит вопрос, а в какой именно отрасли права, какие специализации сейчас востребованы?
Сергей Шахрай назвал 5 основных направлений специализации:
1) государственное управление (конституционное, административное право);
2) гражданское право; арбитражный процесс;
3) уголовное право, уголовный процесс; криминалистика;
4) юрист в области международного, в особенности европейского права, поскольку происходит интеграция правовых систем, и Россия активно интегрируется в европейские структуры;
5) государственный аудит – это синтез юридического и финансового образования. Он, например, реализуется в МГУ на специально созданном факультете «Высшая школа государственного аудита». Выпускник Высшей школы – это юрист с углубленным финансовым образованием, со знанием налогового, финансового европейского и международного права, бухгалтерских систем, с отличным знанием английского языка. Такие специалисты востребованы и легко находят хорошую работу.
Докладчик подчеркнул, что «четвертая и пятая специализации сейчас активно завоевывают себе место под солнцем. Специализированные юристы хорошо адаптированы к современным условиям, поэтому они востребованы на рынке труда».
В своем выступлении Сергей Шахрай также отметил, что существует проблема наличия бюджетных мест в непрофильных вузах. Там таких мест быть не должно. Не должно там быть и отсрочки от армии.
По-другому, по мнению Сергея Шахрая, должен контролироваться и результат обучения. Необходимо заменить изжившую себя систему госэкзаменов на квалификационный экзамен. «Учись, где хочешь и как хочешь, но если не сдашь квалификационный экзамен, по специальности «юрист» ты работать не будешь», – подчеркнул Сергей Шахрай. С инициативой введения квалификационного экзамена по специальности «юрист» выступил Президент РФ, и уже внесены соответствующие изменения в законодательство.
Докладчиком был предложен следующий выход из сложившейся ситуации:
1. Попытаться разработать критерии, утвердить перечень профильных/непрофильных вузов.
2. Привести к логическому завершению систему общественной аккредитации юридических вузов.
3. Работать над качеством преподавательского корпуса. Одни и те же преподаватели кочуют из вуза в вуз, нужно наводить порядок и в этой сфере.
Подводя итог своему выступлению, Сергей Шахрай отметил, что «в результате напрашиваются составление реестра юридических вузов, получивших общественную аккредитацию, и банка данных юристов-экспертов. Банк экспертов будет создан для проведения общественной аккредитации вузов, осуществляющих подготовку юридических кадров. Необходимо также уменьшить существующее количество вузов до разумной цифры в соответствии с реальными потребностями в юристах у общества и бизнеса».
Далее работу Круглого стола продолжил заместитель декана юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Дмитрий Ярославович Малешин, выступивший с докладом «Проблемы рейтингования и общественной аккредитации юридических вузов». В начале своего выступления он отметил актуальность проблематики проводимого Круглого стола и назвал процедуры проведения рейтингования и общественной аккредитации юридических вузов в качестве мер, способствующих повышению качества юридического образования в России.
«Сейчас много говорят о снижении качества образования и делают все возможное, чтобы его повысить в соответствии с определенными стандартами, но почему же оно так сильно упало? Ведь основные игроки на этой площадке (имеются в виду лучшие юридические вузы) те же, что и были в СССР, – это 10–15 ведущих вузов, как были, так и остались. К ним прибавились, пожалуй, только пара новых университетов, один из которых – ГУ-ВШЭ, где дается качественное юридическое образование. То есть кардинальных изменений не произошло». Проблема, по мнению Дмитрия Малешина, заключается в огромном количестве вузов, которые выдают дипломы о высшем юридическом образовании. Только в Москве порядка 133 таких вузов. Это ненормальная ситуация. Где искать выход из создавшего положения? Докладчик предложил обратиться к зарубежному опыту. «Например, в США на 1 штат приходится всего лишь порядка 3 юридических вузов. Хотя в начале прошлого века у них была схожая ситуация, когда количество вузов было огромно. Общественная аккредитация помогла решить там эту проблему», – отметил он. Возникает и другая проблема – объективность рейтингов. Скажем, в приводимом Times рейтинге присутствуют только 2 российских вуза – МГУ и СПбГУ, которые находятся в самом конце рейтинга. Дело тут не в том, что в наших вузах так плохо учат, а в предвзятости критериев, положенных в основу этих рейтингов. Поэтому, прежде всего, необходимо создать верную систему координат и критериев.
Далее в своем выступлении Дмитрий Малешин рассказал о разработке схемы из 50 критериев. Не называя все, он выделил 5 основных блоков критериев. Первая, основная группа – это социологические опросы по качеству образования, проводимые в конкретном вузе. В них участвуют студенты, преподаватели, работодатели. Задача таких опросов – выявить истинное положение дел в каждом конкретном вузе и определить доверие общества к вузу. В будущем к проведению опросов планируется привлекать специализированные социологические агентства. Сейчас такие опросы проводятся силами самих вузов. Второй блок критериев – это кадровое обеспечение, т.е. преподавательский состав. Третий блок критериев – образовательный, то есть насколько активно внедряются в сферу образования инновационные технологии. Четвертая составляющая – научная. Наличие диссертационных советов, издательская деятельность вузов, наличие научных и студенческих обществ, участие в конкурсах, одним словом, – вовлеченность вуза в научную жизнь как российскую, так и международную. Наконец, последний блок критериев – материально-техническое обеспечение вуза, что также немало важно. Тут проверяется, есть ли библиотека, общежитие, какие они, т.е. каковы условия, создаваемые для получения студентами качественного образования. Максимальная сумма баллов – 100. В соответствии с полученными баллами и выстраивается рейтинг. В результате происходит градация вузов на ведущие, средние и т.п.
Докладчик отметил, что аккредитацию проводит комиссия из трех человек, в составе которой один человек имеет непосредственное отношение к юридическому образованию – это преподаватель, второй – это представитель регионального отделения Ассоциации юристов России и третий – представитель работодателя, он оценивает практическую ориентацию образования. Для вуза процедура проведения общественной аккредитации бесплатна. Ее оплачивает Ассоциация юристов России. Дмитрий Малешин подчеркнул, что «разница между общественной и государственной аккредитацией вузов существенна. Общественную проводят не государственные чиновники, а коллеги-юристы. Отличаются и критерии, которые у государственной аккредитации носят формальный, предвзятый характер». На вопрос, «помогут ли рейтинг и аккредитация решить проблему низкого качества юридического образования и сделать так, чтобы абитуриенты не шли в вузы, находящиеся в самом низу таблицы», докладчик ответил, что «это станет возможным, если будут исключены стимулы, ради которых в такие вузы, собственно, и поступают учиться – это бюджетные места и отсрочка от армии».
В заключение своего выступления Дмитрий Малешин еще раз подчеркнул, что «ключевая проблема качества образования связана с огромным количеством юридических вузов, а общественная аккредитация поможет решить эту проблему».
Продолжила работу Круглого стола Наталья Александровна Шевелева, и.о. декана юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Она выступила с докладом «Опыт реализации магистерских программ на юридическом факультете Санкт-Петербургского государственного университета». В своем выступлении Н.А. Шевелева поделилась десятилетним опытом по реализации на юридическом факультете СПбГУ магистерских программ с точки зрения качества юридического образования, поскольку качество образования в магистратуре – особенное. «Это тот предмет, ради которого мы и осуществляем свою деятельность», – подчеркнула Наталья Шевелева. На первом пятилетнем этапе, который докладчица назвала «путем тяжелых испытаний», юридический факультет СПбГУ единовременно открыл бакалавриат и магистратуру. В течение второго пятилетнего этапа, который к настоящему моменту уже завершен, были отработаны все те моменты, которые были поставлены перед факультетом жизнью и образовательным процессом. «И сейчас, как отметила Н.А. Шевелева, – мы готовы перейти на собственный образовательный стандарт по магистратуре с учетом тех возможностей, которые дает нам закон, опираясь, конечно же, на федеральный стандарт, но отходя от него настолько, насколько это нам позволено, исходя из целесообразности, которую мы видим».
На начальном этапе на юридическом факультете СПбГУ были открыты 10 магистерских программ. Но, как отметила докладчица, очень важно изначально минимизировать количество магистерских программ, т.к. это очень дорогое обучение. «Мы изначально посчитали стоимость программ, экономику, и только за счет платных бакалавров мы позволили себе учить магистрантов, поэтому количество программ должно быть разумным, это облегчит Вам жизнь, – делилась своим опытом с участниками Круглого стола и.о. декана, – у нас было 10 кафедр, и естественным путем каждая из них открыла свою программу. Таким образом, мы получили отраслевую магистратуру, которая родилась естественным путем».
Далее Н.А. Шевелева рассказала о разных типах магистратуры. В частности, она выделила следующие типы:
1. Академическая или научная магистратура. Под нее создавались 1 и 2 образовательный стандарты. Это специальная магистратура, которая замкнута на кафедре теории и истории права. В этой магистратуре по-другому построены учебные планы, иные подходы и к образовательному процессу. Результатом обучения в ней является подготовка будущих аспирантов, т.е. тех, кто видит себя в науке, или преподавателей для других вузов и учебных заведений.
2. Отраслевая магистратура. Для нее есть рынок труда.
3. Но будущее сейчас, как подчеркнула Наталья Шевелева, за другой магистратурой – профессиональной. Она построена по типу тех видов деятельности, которые осуществляет юрист, и это те 5 видов специализаций, о которых говорил в своем выступлении С.М. Шахрай.
Н.А. Шевелева выделила следующие направления профессиональной магистратуры:
1. Судейское направление - это подготовка юристов для работы в этих структурах.
2. Адвокат – не только уголовно-гражданский, но и такой, который готов работать в конституционных и уставных судах.
3. Нотариат.
4. Корпоративный юрист – очень перспективное направление.
5. Иные сферы, например, уголовно-процессуально-правоохранительная сфера.
«Чтобы не ошибиться в выборе программы, – акцентировала внимание участников докладчица, – необходимо видеть рынок и проводить исследования, поскольку потом закрыть невостребованную программу будет очень непросто».
Как отдельную разновидность докладчица выделила межотраслевые или междисциплинарные магистерские программы. Это направление обучение магистров является еще более сложным, но достаточно перспективным и востребованным на рынке труда. На юридическом факультете СПбГУ реализуются 2 такие программы:
1. Энергетическое право.
2. Конституционная юстиция, которая была открыта в связи с переездом Конституционного Суда в Санкт-Петербург. Это интересная, хорошо сделанная программа, однако, спрос на нее небольшой. Либо недостаточный PR служит тому причиной, либо ее значение и актуальность переоценены.
Вопрос о типах магистратуры – что выбрать приоритетным направлением – надо решить на начальном этапе.
В течение первого пятилетнего периода велась тяжелая работа по разграничению бакалавриата/магистратуры и аспирантуры. Более того, оказалось, что магистратуру надо отграничить еще и от других программ дополнительного послевузовского образования, поскольку на юридическом факультете СПбГУ реализуется большое количество 500-часовых программ повышения квалификации. Так что обязательно нужно провести на начальном этапе содержательное разграничение всех этих программ. «На сегодняшний день, – подчеркнула Н.А. Шевелева, – учебные планы магистратуры и бакалавриата у нас совершенно не пересекаются, повторяющихся курсов там нет. А на начальном этапе очевидные пересечения преподаваемых курсов были, что неизбежно для этого этапа».
Затем был освещен актуальный вопрос набора в магистратуру. Набор возможен за счет собственных бакалавров, если они уже есть, либо за счет чужих бакалавров и специалистов, которые хотят получить диплом в другом вузе. Это возможно, и хороший вуз всегда найдет своего абитуриента. Тем более что тот, кто идет в магистратуру, – это человек, который уже знает, зачем он туда идет, он способен оценить рынок и собственные шансы на трудоустройство. Но тут существует серьезная проблема адаптации студентов, приходящих с других вузов, с других программ. «В процессе обучения в магистратуре мы столкнулись с тем, что чужие с трудом адаптируются к нашим программам, не просто потому, что наши требования самые сложные, а просто потому, что они – другие». Далее и.о. декана рассказала о соотношении бакалавров и магистров. Сейчас на 1 курс набирается 300 бакалавров и 200 магистров, и это практически на 100% выпускники бакалавриата. Режим обучения в магистратуре. Изначально была вечерняя форма обучения, позволяющая студентам работать, но это было признано ошибкой, и сейчас магистры учатся 2 дня в неделю аудиторно, а 4 дня – внеаудиторно. Таким образом, учеба два полных учебных дня позволяет студентам совмещать работу с учебой, а преподавателям требовать и получать от них то, что им нужно. Новый стандарт также говорит о том, что форма обучения в магистратуре должна быть очной и что ограничение по количество учебных часов – не менее 14 часов в неделю, то есть получаются те же два дня в неделю. Это необходимая доза общения с преподавателями, меньше нельзя.
Далее говорилось об отличиях магистров от бакалавров. Отличия, прежде всего, в содержании. Бакалавров на юридическом факультете изначально воспринимали и сейчас воспринимают как специалистов. Даже в учебных планах бакалавриата всю фундаментальную подготовку, которая была в программе специалитета, оставили без изменений. Убрали только дисциплины по выбору. Бакалавриат, таким образом, – это хорошая основа, чтобы в магистратуре обеспечить себе специализацию. Отличается магистр от бакалавра тем, что в результате обучения из магистра получается аналитик, т.е. тот юрист, который не только умеет применять нормы права, но и анализировать их, находить противоречия, коллизии, и не просто находить, но и уметь их решать. Это базовое принципиальное отличие магистра от бакалавра. Бакалавр – это ремесленник хорошего качества, который может работать по любой юридической специальности. Там же, где требуется аналитическая работа, это требуется от магистра.
Самое сложное, как проверить эти компетенции, их наличие. 10-летний опыт юридического факультета СПбГУ показал, что единственным способом проверки являются письменные экзамены и зачеты. Методика их проведения разрабатывалась в течение 10 лет. Прежде всего, это коллизии и задачи. Коллизии – это выявление противоречий действующего законодательства, которые необходимо найти и решить, т.е. преодолеть эти коллизии. Задачи – это практические ситуации. Необходимо найти все варианты решений этих задач, продемонстрировав при этом аналитические способности. А для этого должен быть хороший базовый уровень. Нужно уметь ориентироваться в правовой системе, пользоваться информационными технологиями, составлять юридические документы. Эти навыки должны быть сформированы в бакалавриате, а в магистратуре уже демонстрироваться. Н.А. Шевелева поделилась также своим опытом по организации государственной комиссии для защиты магистерского диплома. Одна треть состава госкомиссии – это приглашенные специалисты, которые не являются преподавателями, а представляют работодателей. Это, во-первых, городские судьи, во-вторых, это партнеры СПбГУ по бизнесу – руководители государственных и частных юридическим фирм, которые по окончании защиты могут сделать понравившемуся выпускнику предложение по трудоустройству. Председателями такой комиссии обычно являются председатели судов.
Сейчас на третьем пятилетнем этапе на факультете производится ежегодный набор 200 магистрантов на 13 различных программ. Система обучения в магистратуре должна носить индивидуальный характер, поскольку эта элитарная форма образования. Возможно обучение только в маленьких группах, не более 20–25 человек в каждой.
Заключительная часть выступления была посвящена анализу существующих на текущем этапе проблем в обучении магистрантов. Н.А. Шевелева акцентировала внимание собравшихся на 5 таких проблемах.
1. Проблема методического обеспечения. «За 10 лет у нас не появилось ни одного собственного учебника, что объясняется тем, что быстро меняются и сами курсы, и наше законодательство. В магистратуре мы проводим обучение на живом материале. Пришло понимание того, что необходимо заимствовать кейсы из зарубежного опыта, но далеко не все готовы делать это на практике», – отметила Н.А. Шевелева.
2. Проблема вступительных экзаменов в магистратуру. Должен быть отдельный конкурс на каждую программу. Наличие абитуриентского конкурса – это показатель востребованности программы. Но есть другая ситуация, связанная с бюджетными местами, количество таких мест обычно ограниченно. Иногда конкурс может объясняться тем, что в прошлом году на такую программу был низкий проходной балл, поэтому в этом году образовался наплыв абитуриентов. Чтобы избежать таких ситуаций, очень важно изначально сформулировать одинаковый уровень требований и заданий по каждой программе. Это позволит получить одинаково качественных студентов как на входе, так и на выходе.
3. Проблема организации практики. Нужна ли она в магистратуре? Стандарт предъявляет такое требование. Но на практике нереально организовать ее так, чтобы у каждого был свой наставник, чтобы студенты занимались там делом. Возможно организовать что-то типа юридической фирмы или клиники на факультете, но это влечет за собой финансовые вложения и трудозатраты.
4. Проблема мобильности. В магистратуре ее, по мнению докладчицы, нет, т.к. трудно перезачесть эти курсы: они везде разные, на каждой магистерской программе – свои.
5. Проблема зарубежных стажировок студентов, тесно связанная с предыдущей. У СПбГУ много зарубежных вузов-партнеров. Проблема в другом: если студент уехал на стажировку в зарубежный вуз на семестр, он выпадает из учебного процесса на целый год. И получается, что срок обучения в магистратуре увеличивается с двух до трех лет. Так происходит потому, что нереально перезачесть что-либо из дисциплин, за исключением, пожалуй, международно-правовых дисциплин, да и это требует некоторой переработки. «Другая проблема заключается в том, что, несмотря на тесные и дружеские связи с немецкими университетами, юридический факультет СПбГУ до сих пор не имеет с ними программ двойных дипломов. Это является нашей ближайшей, не реализованной пока целью. Связано это с тем, что у немцев – своя система, у нас свои требования, достаточно жесткие, т.е. наши взаимоотношения негармоничны. Так что вопросы интернационализации магистерского образования через академическую мобильность пока не просматриваются. Мы можем пока только приглашать иностранных профессоров читать лекции к нам», – так закончила Н.А. Шевелева свое выступление.
Завершил работу Круглого стола доклад декана факультета права ГУ-ВШЭ Евгения Николаевича Салыгина «Проблемы качества юридического образования в условиях студенческой мобильности». По его мнению, положение, в соответствии с которым на магистерские программы в юридические вузы могут поступать бакалавры и специалисты, не имеющие базового юридического образования, вызывает серьезное беспокойство среди юристов. Сложно себе представить судью, адвоката, следователя или нотариуса, который получил диплом юриста, обучившись только в магистратуре, не пройдя до этого юридическую подготовку в бакалавриате или специалитете. Конечно, в получении юридического магистерского образования не юристами есть и позитивный момент. Он состоит в том, что предоставляется возможность получить уникальные компетенции на стыке юриспруденции и других наук, которые будут востребованы на рынке труда. Например, экономист, который поступит в юридическую магистратуру, получит важные компетенции для работы в бизнесе, в частности, в сфере налогообложения, в сфере финансовой деятельности. Специалист в области государственного и муниципального управления, ставший юристом в результате обучения в юридической магистратуре, может стать очень востребованным в государственном секторе. Поэтому просто взять и закрыть такую возможность для не юристов – это отчасти поможет решить проблему, но это не самый лучший путь. Если есть опасения, что юрист, который учился всего-навсего 2 года в юридической магистратуре, и потом пошел работать на юридическую должность, скажем, судьи, адвоката, в следственные органы, прокуратуру, то необходимо себя обезопасить. Здесь могут быть установлены некие дополнительные перестраховочные механизмы в виде обязательного требования для определенных юридических должностей иметь базовое юридическое образование помимо магистерского.
В то же время, как было отмечено ранее, возможность обучения в юридической магистратуре для не юристов расширяет возможность для развития магистратуры: создаются условия для открытия междисциплинарных программ. Как пояснил Евгений Салыгин, «когда на стыке различных компетенций, скажем, в области IT, в сфере информационного права и права интеллектуальной собственности, права интеллектуальной собственности и менеджмента, мы получаем специалистов, которые будут работать в сфере бизнеса, заниматься вопросами права и Интернета, вопросами регулирования информационной деятельности и юридическим сопровождением информационного бизнеса, в т.ч. и вопросами интеллектуальной собственности, на стыке менеджмента и права. Это также предоставляет уникальный шанс для формирования узких специалистов, в то же время востребованных на рынке труда. Как показывает опыт, в частности, небольшой опыт нашего факультета, у нас есть спрос на подобные программы, которые находятся на стыке права и других отраслей».
Как уже было отмечено предыдущими докладчиками, в юридической магистратуре сложно реализовывать студенческую мобильность, поскольку тяжело засчитывать дисциплины, изученные где-то, а не в собственном вузе. Ведь право – это сугубо национальное явление. Например, изучение права в Германии и в России – это разные вещи. Это серьезная проблема, но не столь актуальная для нас сейчас, т.к. студенческая мобильность не столь развита. Можно здесь подумать о будущем. По крайне мере современные западные, в т.ч. европейские, вузы уже сталкиваются с этой проблемой. Болонский процесс буквально ворвался в консервативную систему образования европейских стран. Например, на проходившем ежегодном съезде ректоров Германии, посвященном вопросам студенческой мобильности, оказалось, что ректоры и деканы не способны решить многие вопросы. В Германии, несмотря на академизм и консерватизм юридического образования, у вузов есть возможность реализовывать LLM-программы и участвовать в программах академического и студенческого обмена. Многие вузы в рамках программы Эразмус Мундус и других международных образовательных программ подключились к этому процессу. Студенты стали интенсивно путешествовать и обучаться в течение срока подготовки на юриста в нескольких вузах. Спрашивается, какого юриста в итоге подготовил вуз, если студент на протяжении нескольких лет получал образование в других вузах, в разных странах? Какой диплом ему выдавать, если он, например, в течение половины срока изучал право Германии, а в остальное время слушал другие курсы. Можно ли выдавать ему диплом собственно того вуза, в котором изучалось национальное право? При этом речь не идет о закрытии таких возможностей для студенческого обмена. Просто очень важно сейчас задуматься о том, как сделать эту студенческую мобильность более оптимальной как для вузов, так и для студентов. «На мой взгляд, – отметил Е.Н. Салыгин, важно не только давать студентам возможность учиться на протяжении семестра или учебного года в другом вузе, в другой стране, но и думать о том, как потом зачесть эти дисциплины. Есть достаточно универсальные курсы, обучение которым мало чем отличается в разных странах, даже принадлежащих разным правовым семьям. Речь здесь идет о международном праве, праве ЕС, вообще о блоке международно-правовых дисциплин. Получается, что в принципе безболезненно для системы национального юридического образования может проходить обучение студентов курсам различных отраслей международного права в другом вузе. Наоборот, привлекательно не только посмотреть изнутри западную образовательную систему, но и получить интересные, актуальные знания, особенно, если речь идет о праве Европейского Союза, которое преподается в какой-либо из стран ЕС». «В этом отношении вполне возможна организация студенческой мобильности магистрантов и создание магистерских программ по международному праву для получения двойных дипломов», – подчеркнул Е.Н. Салыгин.
Однако здесь возникает другая проблема, состоящая в том, что у наших студентов, конечно же, больше интерес получить западный диплом, а вот степень интереса иностранцев к обучению юриспруденции в России значительно ниже из-за проблем с трудоустройством и с юридической деятельностью как таковой. В то время как наши выпускники с дипломом западного вуза будут иметь некоторые преференции при трудоустройстве и работе в международных и не только лишь юридических компаниях. Сейчас стоит задача по расширению возможностей для студенческой мобильности на разных уровнях (бакалавриат/специалитет/магистратура) и созданию магистерских программ для обучения за рубежом. В ГУ-ВШЭ международные связи достаточно развиты. Прежде всего, на экономическом факультете, факультете менеджмента, то есть в тех областях, где знания носят более универсальный характер. Они применимы в различных национальных системах. В юридической системе все несколько сложнее. Но эта сложность не означает отсутствия такой возможности для создания программ двойных дипломов. Нужно лишь проделать определенную работу: выявить спрос и сделать адекватное предложение. «Это будет повышать и качество нашего образования, и вообще конкурентоспособность наших выпускников и будет выступать в качестве катализатора решения других проблем, связанных уже не с образованием, а с работой западных юристов в России. Мы должны учитывать их потребность в возможности заниматься юридической практикой в России. Учитывать принцип взаимности, т.е. создавать для них здесь те же возможности, которые есть у российских юристов для ведения их практической деятельности за рубежом. Создание такого обмена будет выступать в качестве дополнительного стимулирующего фактора для развития студенческой мобильности», – отметил Е.Н. Салыгин.
Темы и проблемы, поднятые в ходе работы Круглого стола, имеют важное значение для совершенствования юридического образования в нашей стране, а также активного участия России в Болонском процессе. Необходимо отметить высокую активность участников Круглого стола, их живой интерес к выступлениям всех докладчиков, после которых неизменно разворачивались продолжительные дискуссии и бурный обмен мнениями. При этом высказанные в ходе обсуждения комментарии и замечания не уступали докладам по своей остроте, а гармонично дополняли их, что свидетельствует о бесспорной актуальности и злободневности тематики проводимого мероприятия, организованного факультетом права и Институтом «Право общественных интересов» на самом высоком уровне.