III Юридический форум для практиков «Главные правовые события года»
8 октября в Кремле прошел III Юридический форум для практиков «Главные правовые события года», организованный СПС «Система Юрист». Мероприятие действительно оказалось масштабным: форум посетили четыре с половиной тысячи юристов из 173 городов России.
Среди гостей-докладчиков были представители как судейского сообщества (А. С. Шевченко, председатель Пятого арбитражного апелляционного суда, Д. А. Булгаков, судья Суда по интеллектуальным правам и др.), так и юристов-практиков (Н. А. Полозов, руководитель юридического департамента Canon Russia, М. Е. Рябыко, начальник юридического отдела ООО «Издательство ЭКСМО» и др.).
Тематика форума была разделена на три блока: реформа судебной системы, реформа Гражданского кодекса Российской Федерации и особенности правовой работы в переходный период в связи с образованием в составе России новых субъектов. В ходе последнего обсуждения юристы-практики рассказали о проблемах, с которыми они столкнулись во время переходного периода, и поделились опытом их решения.
В ходе обсуждения реформы судебной системы докладчики обсудили возможность создания единой электронной системы подачи документов. Не секрет, что для арбитражных судов подача документов в электронном формате уже давно не новшество, однако ГПК РФ не предусматривает такой возможности, за исключением случаев защиты исключительных прав на фильмы. Таким образом, для создания единой системы подачи электронных документов необходимы поправки на законодательном уровне, о которых, к сожалению, пока говорить рано.
Весьма острым вопросом дискуссии также стала проблема разрешения дел по административным правонарушениям. Сегодня вопрос о том, насколько арбитражный суд связан выводами судов общей юрисдикции по делу, так и остается нерешенным, несмотря на то, что одной из причин упразднения ВАС РФ стало расхождение судебной практики по делам об административных правонарушениях.
Однако наибольшего внимания, на наш взгляд, заслуживают доклады Р.С. Бевзенко и А.В. Егорова, посвященные изменениям законодательства о залоге и юридических лицах.
Роман Бевзенко начал свой доклад с анализа этапов развития залогового права в современной России, которые непосредственно связаны с изменениями гражданского законодательства. Всего реформ залогового права насчитывается три: реформа 2009 года, связанная с принятием Федерального закона от 30.12.2008 № 306-ФЗ; реформа 2012 года, связанная с принятием Федерального закона от 06.12.2011 № 405-ФЗ и, наконец, обсуждаемая реформа 2014 года, которая связана с принятием Федерального закона от 21.12.2013 № 367-ФЗ, вступившего в силу с 1 июля 2014 г. Однако, влияние на институт залогового права оказывал не только законодатель: с изменением концепции природы залога изменялась и судебная практика. Так, до 2010 г. суды придерживались мнения, что залог — это договор обеспечения, из чего следует, что при преобразовании предмета залога (например, окончание строительства здания), залог прекращается, поскольку предмета первоначального договора больше нет. Однако такой подход, стимулирующий оппортунистическое поведение залогодателя, представляется не вполне справедливым. Именно поэтому с 2010 г. в арбитражных судах преобладала концепция, согласно которой залог — это право на ценность вещи, которое следует за вещью вне зависимости от ее изменения. Таким образом, Р.С. Бевзенко отметил, что вопрос о правовой природе залога нельзя рассматривать как схоластический, его практический аспект можно проследить в реальных судебных решениях.
Не остался в стороне вопрос правовых коллизий, вызванных изменениями Гражданского кодекса, поскольку известно, что редакция специального законодательства планируется после внесения всех изменений в ГК РФ. Таким образом, уже сегодня ряд положений специального законодательства, соответствующий предыдущей редакции кодекса, вступает в конфликт с действующими нормами ГК РФ. Например, ст. 339 ГК РФ, устанавливающая существенные условия договора залога, на сегодняшний день фактически неприменима к ипотеке, поскольку в соответствии с п. 4 ст. 334 ГК РФ закон об ипотеке имеет преимущество перед положениями Гражданского кодекса как специальная норма. Однако, следует учесть, что существенные условия залога недвижимого имущества, прописанные в ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)», изначально устанавливались не как специальная норма, а идентично действующей на тот момент норме ГК РФ. Таким образом, отдельные положения специального законодательства воспринимаются сегодня как lex specialis, хотя исторически такими не являются, что представляется весьма спорным. В частности, действующая редакция ст. 339 ГК РФ предлагает более низкий стандарт, и именно она, по мнению Романа Бевзенко, должна применяться как lex posterior.
Согласно последнему тезису Р.С. Бевзенко, требование, что на момент установления обременения в виде залога залогодатель должен являться собственником вещи, противоречит общей концепции Гражданского кодекса. Докладчик проводит аналогию с договором купли-продажи: товар на момент заключения договора не обязан быть в собственности продавца. Обязанность передачи предмета залога, по общему правилу, возникает в момент неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства должника, т.е. момент обременения вещи и момент передачи вещи не совпадают. К тому же, абсолютное требование о праве собственности залогодателя на момент заключения договора залога не защищают добросовестного залогодержателя, что представляется весьма сомнительным.
Не менее содержательным был доклад Андрея Егорова. Следует отметить, что он принимал непосредственное участие в реформе законодательства о юридических лицах, и основной целью его выступления было развеять мифы, которые появились у некоторых корпоративных юристов. Так, А.В. Егоров подчеркивал, что основная цель реформы — увеличение диспозитивности в корпоративном праве, что особенно проявляется в новых положениях о непубличных обществах. Таким образом, необоснованной представляется вывод о том, что выбор публичной или непубличной формы является императивным. Следует также отметить, что обязательным является лишь указание в фирменном наименовании на то, что общество является публичным. Следовательно, для непубличных обществ такое указание необязательно.
Особое внимание Андрей Егоров уделил современному правовому регулированию единоличного исполнительного органа корпорации. По мнению А.В. Егорова, директора организации необходимо рассматривать и как орган юридического лица, и как его представителя в силу закона. В связи с этим, нужно отметить, что к директору применимы статьи 182 и 183, а также глава 10 ГК РФ.
Андрей Егоров также обратил внимание на вопрос об ответственности в корпоративном праве. Действующая редакция ГК РФ предусматривает ответственность лиц, входящих в состав органов юридического лица, за совершение неразумных и недобросовестных действий. Для определения критериев разумности и добросовестности на сегодняшний день рекомендуется использовать постановление Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица». Следует отметить, что право на подачу иска о возмещении убытков от имени корпорации сегодня предоставлено каждому участнику корпорации. Однако данное право породило и ряд обязанностей: участник обязан уведомить остальных участников корпорации.
Таким образом, на данный момент законодатель предусмотрел возможность группового иска, однако процедура подачи на законодательном уровне отсутствует. И таких пробелов, к сожалению, много. Именно поэтому корпоративное сообщество, по мнению Андрея Егорова, как никогда заинтересовано в дальнейшем изменении специального законодательства.
Лущ Надежда, 3 курс
Фото с сайтов: http://www.1jur.ru/#/document/184/1568//?step=1
http://kremlinpalace.org/ru/events/yuridicheskiy-forum-dlya-praktikov