Смерть «единого ГПК» вызвала конъюнктурность цели разработчиков — ликвидировать своеобразие арбитражного процесса

Профессор кафедры судебной власти факультета права Дмитрий Малешин рассказывает о провале "единого Гражданско-процессуального кодекса".

Прошел март, а обещанное общественное обсуждение «единого Гражданского процессуального кодекса» так и не состоялось. А ведь два года назад юридическая общественность была изумлена этой законотворческой инициативой. Задача была поставлена сверхамбициозная: за полгода подготовить концепцию документа, который был призван объединить три процессуальных порядка: административное судопроизводство, арбитражный и гражданский процесс, а еще через полгода — текст законопроекта.

Пропущенный дедлайн

Подготовка шла в первое время семимильными шагами. Рабочая группа была создана 9 июня 2014 года, уже через пару месяцев была готова концепция, ее представили на публичное обсуждение, а 8 декабря 2014 года ее одобрил Комитет Госдумы по гражданскому, уголовному и процессуальному законодательству. Ничто не предвещало смены вектора, и все процессуалисты уже свыклись с мыслью, что скоро будут жить по новым единым правилам.

Но затем неожиданно ускорился процесс рассмотрения Кодекса административного судопроизводства, в редакции Верховного суда внесенного в парламент в 2006 году, а в президентской — весной 2013-го. Второе чтение по нему состоялось в начале 2015 года, а 8 марта 2015 года КАС был принят. Такого развития событий разработчики единого ГПК, видимо, совсем не ожидали. КАС вступил в силу 15 сентября 2015, а 1 октября 2015 должен был быть готов по задумке инициаторов окончательный текст единого ГПК, включающий в том числе нормы об административном судопроизводстве.

Наш парламент, конечно, иногда демонстрирует чудеса скорости принятия и отмены законов, но отменять только что вступивший в силу основополагающий кодекс было бы чересчур. И это нарушило грандиозные планы инициаторов создания «единого ГПК». Объединять только гражданский и арбитражный процессы под лозунгом унификации и устранения дублирования, в то время как свежий КАС «вырос» из ГПК и фактически копирует большую его часть, было бы, по крайней мере, странно. Поэтому с марта 2015 года работа над «единым ГПК» сведена к минимуму, обсуждения стали редки и реляций о его скором принятии не слышно. Заявленный общий дедлайн по принятию акта — 1 октября 2015 года — пройден уже более полугода назад, и перспектив завершения работы над законопроектом не ощущается.

Кодификация или систематизация?

Все, кто имеет хоть какое-то отношение к законотворчеству, удивились амбициям инициаторов создания «единого ГПК» в кратчайшие сроки. К примеру, действующий ГПК готовился 10 лет.

Серьезный акт, к которому, безусловно, относится грандиозный кодекс, невозможно подготовить за год. Поэтому в существующем виде проект «единого ГПК» сырой и носит поверхностный характер. С критикой положений концепции неоднократно выступали как ученые, так и практики. Возражения касались судебного представительства, заключений прокурора по делу, раскрытия доказательств, примирительных процедур, групповых исков и пр. Однако главная проблема законопроекта — это неопределенность правовой природы единого гражданского процесса.

Авторы своей целью объявляют унификацию процессуальных правил, и она действительно нужна. Три кодекса регулируют смежные правовые отношения и нередко, с одной стороны, дублируют друг друга, а с другой, противоречат в тех случаях, где этого быть не должно.

Обновление законодательства обычно проводится путем либо кодификации, либо систематизации. Второе — это обобщение существующих норм, первое — разработка новых. Кодификация отличается от систематизации тем, что закладывается новая основа того или иного правового института, а не проводится перепись существующих правил и порядков. Систематизация — это дореформенный Свод законов первой половины XIX века. Кодификация же — это Устав гражданского судопроизводства 1864 года, заложивший принципиально иные основы гражданского процесса, ничего общего не имевшего с дореформенным. ГПК 1923 года — это тоже кодификация, установившая новый порядок в условиях иного государственного строя. И ГПК 2003 года — это тоже кодификация, поскольку введены новые институты, многие старые были переформатированы существенным образом в связи с опять-таки изменением общественного строя.

А концепция единого ГПК 2014-2015 годов — это, к сожалению, систематизация, эдакий свод процессуальных законов XXI века. Новизна в законопроекте практически отсутствует. Единственное его достоинство — это устранение противоречий и дублирования одинаковых норм в трех кодексах. Новизна может появиться, если качественно по-иному подойти к разработке этого кодекса и прежде всего ответить на вопрос о правовой природе единого гражданского процесса.

Но имеет ли эта идея право на существование, сложились ли сейчас условия для ее формирования? Или, наоборот, тенденции развития состоят не в унификации процесса, а дифференциации правил? Если на первый вопрос ответ положительный и условия для единого гражданского процесса сложились, то нужно проводить кодификацию процессуальных норм, анализировать каждый институт, закладывать новые основы для его развития. Авторы же проекта единого ГПК пошли иным путем и провели обобщение действующих процессуальных правил. Они поставили перед собой задачу кодификации, а получилась систематизация.

Реальные и мнимые цели

Кодификация обычно проводится, когда происходят существенные изменения в жизни общества, проводимые либо «сверху», либо «снизу». Во многих государствах кодексы действуют веками. Например, Наполеоновский кодекс 1806 года, отмененный только в 2007 году, или Гражданское процессуальное уложение объединенной новой Германии 1877 года. Почему? Потому что нет оснований именно для кодификации: не поменялся государственный строй, общество развивается не рывками, а эволюционно и пр. Это не означает, что нормы, принятые 200 лет назад, продолжают действовать в неизменном виде. Нет, они редактируются, исходя из существующих общественных отношений, но не меняется основа правовых институтов.

Тем отчетливее видна причина провала планов создания «единого ГПК» — он был предопределен конъюнктурностью реальной, а не декларируемой цели. Она заключалась всего лишь в продолжении судоустройственной унификации в сфере процессуального права. Объединение Верховного и Высшего арбитражного судов, приводящее к более тесному сближению двух судебных систем, было отличным поводом ликвидировать своеобразие арбитражного процесса или по крайней мере его минимизировать.

Двухлетняя работа на «единым ГПК» показала, конечно, все минусы российского нормотворческого процесса, когда решение о принятии того или иного акта абсолютно не связано с реальной жизненной потребностью в нем, может быть продиктовано целями, не имеющими ничего общего с необходимостью совершенствования действующего законодательства. В этом контексте проект единого ГПК является хорошим примером такого акта, неожиданно появившегося в юридическом дискурсе, поднявшего много шума и так же незаметно исчезнувшего из повестки дня.

Материал взят с сайта www.legal.report.