Грани «алмаза» российского гражданского общества
 |
| Лев Якобсон |
Приводимые в докладе данные основываются главным образом на материалах мониторинга состояния российского гражданского общества (ГО), осуществляемого НИУ ВШЭ в сотрудничестве с рядом ведущих социологических центров страны. В частности, использовались опросы населения, обследовались негосударственные некоммерческие организации (НКО), анализировались экспертные оценки, проводился контент-анализ средств массовой информации.
Как сообщила Ирина Мерсиянова, представленный доклад — это итоговый документ по проекту, реализацией которого исследовательская группа ВШЭ официально занималась два года, а фактически — четыре. Изначально во второй фазе исследования, организованного CIVICUS, участвовало 50 стран, до финиша дошла 41 страна.
Базовое определение ГО, на которое опирались исследователи, — общее для всех стран-участниц. Гражданское общество — это «пространство (сфера) вне семьи, государства и рынка, созданное индивидуальными или коллективными действиями, организациями и институтами для продвижения общих интересов». Столь общее определение вызвало критику со стороны специалистов и экспертов. Однако авторы доклада пояснили, что такое определение соответствует целям исследования. К тому же, по предположению Ларисы Никовской, ведущего научного сотрудника Института социологии Российской академии наук (РАН), «такой подход примиряет очень разные страны и позволяет CIVICUS быть политкорректным».
Исследование проводилось в пяти измерениях, внутри каждого анализировались различные параметры, устанавливались их числовые показатели, которые затем усреднялись. В итоге в России гражданское общество имеет следующие измерения: практикуемые ГО ценности — 39,8 процента, общественное участие в организациях ГО — 33,7 процента, уровень институционализации гражданского общества, его организованность — 51,4 процента, восприятие воздействия ГО — 34,4процента, внешние условия, в которых ГО существует, оценено в 53,3 процента.
Схематически эти показатели могут быть изображены в виде «алмаза ГО» (числовые показатели по первым четырем измерениям, расположенные на осях координат), вписанного в круг (внешняя среда). Характерно, что российский «алмаз ГО» вписывается в круг внешней среды, не выходя за ее пределы. При этом есть возможности для роста по всем направлениям. Правда, открытым остался вопрос, что является нормой для каждого из показателей, какова точка отсчета. И если, к примеру, уровень организованности ГО в России выше пятидесяти процентов, то как к этому относиться?
Внешняя среда — показатель, который исследовательской группой принимался как данность. Он выводился из внешних аналитических источников, например, исследований Всемирного банка или Freedom House. По словам Ирины Мерсияновой, точка зрения специалистов Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора ВШЭ несколько иная, однако это вопрос принятой методологии.
В сравнении с другими странами-участницами проекта Россия по уровню развития гражданского общества занимает срединное положение. К примеру, в Венесуэле институциональное развитие ГО выходит далеко за внешнюю среду, а для Замбии круг внешней среды тесноват для «алмаза ГО». При этом в Замбии наблюдается интересная ситуация, когда уровень организованности ГО высокий, а уровень доверия граждан — низкий. С российской точки зрения это парадоксальная ситуация. По мнению первого проректора ВШЭ Льва Якобсона, это можно объяснить архаичностью замбийского общества, в котором доверие к ближнему всегда на высоком уровне, а к дальнему — наоборот. Сопредседатель Совета по национальной стратегии Иосиф Дискин дополнил, что Замбия — «страна, созданная миссионерами, которые, как известно, образуют НКО по любому поводу и в больших количествах. Но когда много граждан вовлекается в НКО, остро встает вопрос доверия».
Возможно, подобные перекосы свойственны большинству стран-импортеров гражданского общества, предположила программный директор международной благотворительной организации «Детские деревни-SOS» Екатерина Грешнова. В связи с этим было бы интересно сопоставить полученные данные с аналогичными показателями стран — экспортеров ГО.
 |
| Ирина Мерсиянова |
Есть, по мнению И. Мерсияновой, и опасные тенденции. «Мы привыкли думать, что ГО — это все только хорошее. И спросить человека, встречался ли он с коррупцией в НКО, значило обидеть, оскорбить его». Однако исследование показало, что 45 процентов руководителей НКО считают, что факты коррупции в организациях ГО встречаются часто, причем активнее других говорят об этом представители НКО, занимающихся религией и здравоохранением.
Замечена и еще одна очень странная вещь: участие в НКО не влияет положительно на культурные установки. Среди активных участников организаций ГО больше тех, кто склонен, например, проехать в транспорте без билета. Никакого рационального объяснения этому пока найти не удалось. Правда, стоит отметить, что Россия в данном отношении не одинока, есть много стран, находящихся в аналогичном положении.
Виталий Тамбовцев, заведующий лабораторией институционального анализа экономического факультета Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова (МГУ), и ведущий специалист Обнинского информационного центра Михаил Синицын попросили прокомментировать некоторые положения доклада. К примеру, «случалось работать на благо других людей трети опрошенных (33 процента)», а в целом 61 процент россиян принимал участие хотя бы в одном виде добровольческой активности. Такое расхождение, по мнению авторов доклада, обусловлено заданностью объемов итогового документа, в результате чего некоторые важные замечания выпали из окончательного варианта текста. Кроме того, некоторое расхождение в цифрах объясняется спецификой методики исследования. Однако по утверждению докладчиков, при некоторых различиях общая картина не меняется. Одним из объяснений может служить также наличие разных выборок респондентов.
Среди затронутых во время обсуждения доклада вопросов был и вопрос об Общероссийском народном фронте (ОНФ). В частности, президента Российского Центра развития добровольчества Галину Бодренкову интересовало мнение специалистов ВШЭ о том, даст ли создание народного фронта всплеск гражданского общества. По мнению Льва Якобсона, народный фронт — образование, созданное для предвыборной кампании. Будет ли он жить дальше и как повлияет на ГО, покажет время.
Более пессимистическую оценку ОНФ дала Элла Памфилова. По ее мнению, в 2005-2006 годах из избирательного законодательства были исключены положения, предполагавшие законное участие в выборах общественных объединений. Нынешний возврат к этому происходит вне правовой базы. И это приведет к плачевным последствиям. Общественные организации рассчитывают на определенные преференции. Но выборы пройдут, организации окажутся использованными в политической борьбе, а потому уже ненужными. Кроме того, многие НКО многое делают, чтобы быть прозрачными, демократичными. А попав в неправовое поле, навредят и себе и гражданскому обществу.
Завершается представленный доклад разделами, в которых выделяются сильные и слабые стороны российского ГО, предлагаются рекомендации организациям гражданского общества, органам власти, средствам массовой информации, бизнес-организациям и объединениям доноров, реализация которых будет способствовать укреплению ГО в России. По замечанию директора Агентства социальной информации и сопредседателя рабочей группы «Развитие общественных институтов» Елены Тополевой-Солдуновой, эти разделы доклада «очень полезны для рабочей группы, и стоит объединить усилия по доработке концепции развития нашей страны до 2020 года в части выработки стратегии развития общественных институтов».
И это не только интересные, но и важные части итогового документа. Главный научный сотрудник Института системного анализа РАН Владимир Якимец считает, что для хорошего исследования необходимы количественные измерения. Это в полной мере касается и гражданского общества. Причем, по его мнению, надо думать уже о третьей фазе исследования CIVICUS, а авторы доклада «отчасти уже двинулись по этому пути, сформулировав рекомендации». Но этого уже оказывается мало, необходимо пересматривать базовое определение ГО, в котором должно быть учтено институциализированное взаимодействие с властью и бизнесом.
Несколько скептически оценила возможность применения полученных в исследовании результатов Л. Никовская: «Мы фиксируем некую данность. А что внутри? Какие нормы и ценности для гражданского общества важны, как они влияют на его развитие? Что дает проведенное исследование для внутреннего пользования?»
С другой стороны, это «специализированное исследование с узким кругом задач, которые вполне удовлетворительно решены. Межстрановые исследования, безусловно, нужны, хотя, конечно, необходимо и свое исследование российского ГО, но с другими гипотезами, посылами, задачами», — считает И. Дискин. В любом случае, участие в проекте позволило «лучше понять предмет изучения, продвинуться вперед на этом пути», уверен Л. Якобсон. А кроме того, по мнению И. Мерсияновой, теперь есть понимание, что «требуется теоретическое объяснение устройства нашего гражданского общества, его места и роли в российском трансформационном процессе».
Андрей Щербаков, Новостная служба портала ВШЭ
Фото Ивана Морякова
Беневоленский Владимир Борисович
Кононыхина Ольга Николаевна
Памфилова Элла Александровна